Адвокат Дмитрий Гадомский: Как я дал взятку судье, но сбежал от зомби-вымогателей

Основатель юридической компании Axon Partners Дмитрий Гадомский вспоминает о первых днях своей юридической карьеры — ради успешного решения дела ему пришлось пойти на сделку с совестью и согласиться на условия правосудия. Изначально текст вышел в блоге Гадомского, MC Today публикует материал с разрешения автора.

Почему система меня победила

Я адвокат, член союза работников искусства бобра и справедливости, так сказать. По долгу правил адвокатской этики должен без раздумий вырывать голосовые связки каждому, кто скажет любое похожее на взятку слово.

Совесть будущего адвоката и зубы лангольеров

Вот вы все такие честные теперь. У вас неприятие коррупции на уровне ДНК. Да и я теперь весь такой у мамы принципиальный адвокат. А вот сразу после университета я был ценностно слаб, понятия не имел, как работает эта ваша судебная система. Система тоже не понимала, откуда берутся такие дебилы, как я.

Нам предстояло выяснить отношения, но система победила пока я только храбрился на быструю и бесперспективную самозащиту.

Мое первое дело и первая взятка

Я стал судебным юристом. Это не трудно: достаточно купить черный плащ, дорогую черную кожаную сумку и положить в нее процессуальный кодекс. О черном костюме не говорю, он у меня был — с выпускного.

Моя сумка уже много лет пылится и мерзнет на балконе. В нее все еще не помещается папка и еще отвалилась ручка

В черную кожаную сумку судебного юриста должна помещаться папка, но я узнал об этой процессуальной уловке уже после того, как купил ее на Владимирском рынке на подаренные на свадьбу деньги.

Потому впервые в жизни вошел в районный храм справедливости не только с кожаной сумкой в руке, но и с постоянно выскользающей папкой под рукой, а еще с ксероксом в пакете — в другой руке.

В кабинете размером с комод сидела судья размером с комод, рядом сидел секретарь и ел из судочка баклажаны.

Баклажаны не только радовали глаз, но и заполняли пространство запахом чеснока. Оставшееся место занимали груды папок, содержимое которых явно и сильно выходило за пределы их вместимости. Для меня в черном плаще, сумки, папки, пакета с ксероксом и двух тучных представителей истца места не было. Но нас пригласили втиснуться.

Дело было о возмещении вреда за ДТП. Я усматривал, не видел, а именно усматривал, потому что все юристы не видят, а усматривают, в деле массу оснований в пользу моего клиента, включая справки о погоде, письменные показания трезвых свидетелей, разбавленные моими полными экспрессии устными комментариями.

Внушительная правовая позиция истца

Правовая позиция представителя истца заключалась в благородной даме с фиолетовым храмом правосудия на голове и другим представителем в кожаной куртке и с барсеткой.

Судья быстро уставала от нас и откладывала заседания. В течение нескольких лет мы виделись каждый месяц. Подружились. Я узнал, что женщина с фиолетовыми волосами  тоже когда-то была судьей. А другой представитель истца, которого я про себя назвал сутенером, оказался ее мужем.

Судья была очень улыбчивой и приветливой со мной. Через год cудья ушла в декрет, а наше дело передали другой судье. Скучное дело начали слушать заново. Затем наша судья вернулась из декрета и дело к ней вернулось. Мы снова начали слушать дело с начала.

Мой клиент — владелец колхоза — стал забывать, за что мне платит. Я напоминал как мог, но на тонкую грань между вредом, причиненным объектом повышенной опасности, и вредом, причиненным пьяным водителем экскаватора, клиенту было наплевать. Он загадочно расставил руки в стороны и дал понять: «других вариантов решения вопроса он не видит».

Как я дал взятку судье

Для того, кто только недавно без стеснения научился покупать презервативы, конечно открываются широкие перспективы для покупки тянущего на взятку подарка.

Потому я купил флакон дорогих, как мне казалось, духов. Положил их в карман своего профессионально черного судебного плаща и пошел ногами-вермишелью в храм правосудия.

Все вокруг умеют заниматься коррупцией, давать и брать взятки. Но на генетическом уровне мне это тайное знание передалось как-то не полностью, потому для начала я сильно вспотел.

В кабинете-комоде судьи постоянно кто-то шнырял. Я сел в коридоре так, чтобы видеть содержимое кабинета в момент, когда открывается дверь. Смартфонов и планшетов тогда еще не было, потому в течение пяти часов делать занятый вид было трудно.

Иногда судья выходила и улыбалась мне. Я улыбался ей в ответ, и выражением лица давал понять, что я пришел к ней давать взятку.

Судья не понимала моего выражения лица или, что еще хуже, осуждала его, и своим выражением как бы давала понять, что не стоит даже пробовать. И теперь уже я не понимал. С этими мыслями я теребил в кармане духи и вспотел намного сильнее.

Когда наконец все факторы совпали и она осталась в кабинете одн, я зашел. Поздоровался. И от этого сразу наступила одышка. Достал из кармана духи. Поставил на стол. Она улыбнулась и спросила «Это мне?». Я сказал «Да». Развернулся и ушел.

Она, верно, подумала, что это знак внимания как к женщине. Но виду потом ни разу не подала. Я тоже отводил глаза. Рассмотрение дела продолжалось еще много месяцев, пока судья снова не ушла в декрет. А я ушел из судебки в глубокий консалтинг. О судьбе того дела я нового юриста никогда не спрашивал.

Дело о контрабанде, которой не было, но на самом деле была

Глубокий консалтинг был невыносимо уныл. Через три года я уже сильно мечтал уйти из диванной юриспруденции обратно в судебку. Очень хотелось что-то хоть кому-то доказывать стоя в плаще и с черной сумкой в руке.

В судебный департамент топовой юридической компании меня собеседовал лично партнер. Ну как, собеседовал. Он просто сидел и высокопарно дышал, рассматривая мой черный плащ и кожаную сумку, в которую, ведь очевидно же, не влазит папка. На лице выразительно читалось: «какого х..». Так я его про себя потом и называл «какого х..».

Он в отвечал мне взаимностью: чтобы найти письма от него, достаточно было вписать в строку поиска аутлука “Гадомский, какого х..” — с этих слов начинались все важные письма.

Тригонометрия и моя одноклассница Женя

На второй день моей работы мне прилетело важное письмо. Таможня города М изъяла товар нашего клиента. Мне нужно было доказать в суде, что клиент допустил арифметическую ошибку при оформлении таможенной декларации.

Я проверял документы много раз — не сходилось. Клиент таки хотел ввезти контрабанду. В школе, с шестого класса, я влюбился в цифры. И в одноклассницу. К любой задаче из Сканави я подходил с таким усердием, будто пытался доказать теорему Ферма. Но только по количеству исписанных и исчёрканных страниц. Одноклассница тоже взаимностью не отвечала.

Собравшись с силами, я выложил все свои соображения клиенту и, на удивление, не встретил особых возражений, только небольшие поправки.

Напротив, клиент всячески помогал: «может быть, давай не евро, а доллар подставим?», или «а давай возьмем курс не НБУ, а коммерческого банка, может тогда сойдется?».

Правда потом удалил нашу переписку в Skype. И мне пришлось самому лепить правдоподобную легенду.

Особенности судебного процесса в уездном городе М

Постапокалиптичный туман в городе М

Туман усиливает постапокалиптичность и сильно усиливает драму. Видимо, потому искусственный дым так любят выпустить на сцену музыканты подешевле. В приграничный город М я въехал будто прямо на сцену к дешевому музыканту.
В суде привычного коридора для ожиданий не было и меня сразу пригласили в зал заседаний.

Слушание моего дела еще не начиналось, потому как судья как раз должен был огласить приговор по предыдущему делу.
Секретарь суржиком помпезно заметила, что идет суд и все поднялись. У невысокого роста судьи был слегка придурковатый вид.

Правосудие в его руках в виде мантии на плечах смотрелось так же непредсказуемо, как автомат в руках у обезьяны.

Полтора часа я и еще несколько таких же представителей, как я, слушали приговор о краже ноутбука.

Сразу после этого нам предложили сесть и началось наше заседание. Судья оглядел меня. Остановил взгляд на кожаной сумке и, видимо, сделал выводы.

Рядом сидел представитель таможни. Судья с ним взглядом дружелюбно поздоровался. Пи***ц, подумал я.

Видимо, почувствовав мои мысли, суд огласил перерыв на полчаса.
Я вышел обратно в постапокалиптичный туман абсолютно тихого города М, и будто провалился во времени.

Вдруг появился тревожный звук, и я понял, что в лучшем случае попал в зомби-апокалипсис, в худшем — подступают лангольеры (фантастические монстры из романа Стивена Кинга – прим. ред.), чтобы съесть все на своем пути. Звук превратился в скрип и, к своему счастью, вместо лангольеров я увидел силуэт простого зомби на велосипеде. Он ехал сильно расставляя колени и направлялся явно в мою сторону.

Здравствуйте, сказал зомби, очень сильно похожий на человека, вы представитель в судебном процессе, правильно? Я не стал возражать, на что он все таким же человеческим голосом продолжал: «5 тысяч и мы сейчас примем решение в вашу пользу».

Увидев, что я не начал рыться в карманах в поисках денег, зомби закурил. Я же стал рыться в карманах в поисках телефона: может, это план, о котором мне просто забыли сказать, и нужно поговорить с управляющим партнером? На всякий случай я дал зомби понять, что вопрос понятен, но требует обсуждения, и мне нужно отойти. Зомби дружелюбно кивнул.

— Гадомский, какого х** вы звоните мне, когда я на встрече — услышал я, и заподозрил, что со своей проблемой я тут с лангольерами один на один.

— Понимаете, тут такая история… — и я кратко изложил суть предложения, правда, не особо вникая в сюжет лангольеров.
— Гадомский, какого х**… — начал шеф — а закончил фразой «шлите их нах**».

Легко сказать, шли нах**, когда вокруг зомби и лангольеры.

Я вернулся к докуривающему зомби и объяснил, что грубо нарушен закон, товар арестовали совершенно незаконно и у нас блестящая правовая позиция. А к его персоне, равно, как и к его предложению испытываю профессиональное негодование.

На что зомби все так же дружелюбно объяснил, что у нас сейчас слушаются два дела и вот прямо сейчас мы их в одно касание проиграем. Он сказал, что вполне понимает мою неосведомленность о том, как работает система, особенно, в городе М, намекая на мою кожаную сумку, в которую не влазит папка. И любезно предложил отложить заседание на пару дней, чтобы у меня было время войти в контекст, так сказать.

Тут нужно объяснить, что дело у меня было всего одно и о каком втором деле он говорил, я понятия не имел. Но решил, что отложить свое первое дело, это лучше, чем продуть свое первое дело. Зомби я этого говорить не стал, но сделал вид, что идея мне подходит.

Зомби уехал в туман, а я вернулся в зал судебных заседаний. Там судья как раз курил с представителем таможни на подоконнике.

Ну что, сказал судья, затушив бычок о подоконник, мы удовлетворяем ваш иск по первому делу. Представитель таможни сделал вид, что не собирается подавать апелляцию. Но по второму делу заседание откладываем на послезавтра. «Вы подождете, пока мы подготовим текст решения, или отправить почтой?» — спросил секретарь.

Эта картинка должна бы визуализировать, как я спешно запрыгнул в машину и помчался по плохой дороге обратно в Киев.

Я ведь мог набить морду зомби, затем подать смелое ходатайство суду и такое же заявление в полицию. Пусть мой прах после этого развеяли бы над пустыней Мохавэ, зато эта история могла бы навсегда изменить систему, в частности в городе М. Возможно, этот случай даже стали бы изучать в антикоррупционных университетах.
Но мой ответ был очевидным  —  отправить решение почтой. Через минуту я уже мчался обратно. Так быстро, как обычно мчатся от лангольеров.

Моя адвокатская совесть была во второй раз опорочена, но хрен с ней, зато я выиграл безуспешное дело.

Я так и не развил в себе навыки давания взяток. Дорогие мои коллеги с испорченной репутацией, если вы меня прочли аж сюда, знайте: я восторгаюсь этим вашим умением, но не завидую.