Нельзя обрекать человека на такие мучения: почему в Украине страшно идти к врачам

Сегодня 2 недели, как меня прооперировали в Берлине, и 7 лет, как в Израиле прооперировали мою маму. По этому поводу я хочу сказать пару слов об украинской медицине.

Ярослава Гресь с мамой

Когда мама заболела первый раз

Когда мама заболела первый раз – в 2008 году – мы оббегали все киевские больницы и клиники и были бесконечно счастливы, что нам удалось договориться с врачом, который считался лучшим в своем деле. Мы, конечно же, заплатили ему деньги, купили все, что нам указали в очень длинном списке – от шприцов до лекарств, бегали за коньяком и т. д. и т. п.

Ярослава Гресь с мамой

Наконец настал тот день. Маму прооперировали. Когда я пришла ее проведать, я увидела людей, рядами лежащих в коридоре. В палате было восемь человек, пройти между кроватями было невозможно, и муж одной из женщин, которую тоже прооперировали, спал под кроватью на полу. Они приехали из другого города: ему было некуда деваться и не хотелось ее оставлять, потому что никто бы не помог ей сходить в туалет.

Четыре месяца после операции маме нельзя было сидеть – вообще нигде и ни с какой целью, даже на минуту. Только стоять и лежать. Она испытывала ужасные боли. Мы сходили с ума от безысходности. Особенно страдал папа, который старался помогать ей во всем, даже в самых деликатных вопросах, но он не мог забрать ее боль. Которая до конца так и не ушла.

Операция в Германии

Через 5 лет случился рецидив. Мы встретились с Александром Тодорчуком, поговорили и решили, что больше не можем обрекать самого дорогого человека на такие мучения. Мы позвонили в Израиль, клиника выставила счет – $35 тыс. Это были огромные деньги. Мы одолжили недостающую часть у друзей, с большим трудом организовали перелет, и мама, уже накачанная сильнейшими обезболивающими, полетела. 19 августа 2013 года в 15:00 ее прооперировали. А через 24 часа мне прислали фото: мама сидит в кафе и пьет чай. Я плакала весь день. Просто от счастья, что мы смогли себе это позволить. Что ей не будет больно.

Как я лечусь в Германии

Вот уже третью неделю я прохожу лечение в Германии. Мы полетели сюда по той же причине – ни один украинский врач не мог поставить мне диагноз. Вчера мне производили манипуляцию, для которой сделали два рентгена: всего позвоночника одним снимком и в движении. Потом, чтобы сделать инъекцию в правильное место, меня поместили в аппарат КТ, ввели контраст и по мониторам вводили иглу. Трижды врач менял ее расположение, потому что ошибался на миллиметр.

Когда я рассказала об этом маме, она воскликнула: мне предлагали сделать такой укол! Только без анестезии, КТ, всех вот этих приготовлений. Просто предупредили, что нужно будет лечь на кушетку и терпеть, что от боли можно обмочиться, но это ерунда – потому что, возможно, если попадут куда надо, угадают, это поможет…

Я очень люблю Украину. Вот уже много лет я делаю культурные и социальные проекты, которые поднимают важные вопросы, помогают становиться лучше, добрее и иногда спасают или меняют чью-то жизнь.

Но ни я, ни один музей, ни одна образовательная программа не сможем ничего изменить, пока государство не решит базовые вещи.

Почему в Украине страшно болеть

Пока у медсестры не будет достаточного количества шапочек и масок, а не одна под роспись. Пока врачи не начнут получать нормальные деньги, а не слезы, и смогут думать не о том, как прокормить шоколадками, падающими в их больничные халаты, своих детей, а как и где еще учиться. Много учиться. Потому что медицина развивается с огромной скоростью, технологии развиваются с огромной скоростью, а у нас позвонки вправляют молотками. Пока в больницах не появится хотя бы какое-то подобие современной, а не допотопной аппаратуры, и ею научат пользоваться. Потому что наш опыт взаимодействия с больницами во время коронавируса показал, что некоторые ИВЛ никого не спасали, потому что медработники просто не понимали, как они работают. Пока не будет уважения к пациенту и его человеческому достоинству.

Пока все это не решится, в Украине будет очень страшно болеть, а значит, и жить будет очень страшно. И люди будут бежать в Польшу, в Германию, в Португалию — на заработки, на ПМЖ, как угодно, не потому что они не любят свою страну, а потому что они хотят базовой безопасности для своей семьи.

На фото мы с мамой очень счастливые. Потому что мы вместе и у нас ничего не болит. Мамочка, до встречи.