Деньги можно делать на ровном месте, а продать возможно всё. И вот мои доказательства

Можно ли зарабатывать просто ни на чем? Еще как, это знают во всем мире. Я побывал как минимум в десятке мест на планете, где люди зарабатывают деньги просто на голом месте. 

Как это делают в мире

Не был я только на вулкане Эйяфьятлайокудль, где всего за несколько сотен евро можно пожарить барбекю на незастывшей лаве. Нет, не во время того самого извержения, которое сделало вулкан знаменитым и остановило авиасообщение. То извержение как раз прикрыло лавочку с барбекю, потому что местные власти обнесли вулкан рабицей за десятки километров и выставили посты.

Но на Эйяфьятлайокудль, даже когда нет извержения, достаточно мест для барбекю, и их знают особые юркие местные мужчины. 

Зато я был в спа-центре, сделанном из пруда – накопителя отработанного конденсата при геотермальной электростанции Свартсенгиcвиркьюн. Спа называется «Голубая Лагуна», и по шею в горячей воде и клубах пара отлично сидится со стаканом вина в руке, тогда как над головой вовсю бушует метель. 

Или Язык Тролля в Норвегии. Не сам язык, а парковка внизу. Вы приехали на машине? Отлично! Отстегиваете пару сотен норвежских крон за парковку, оставляете машину и дальше пиликаете на скалу пешком – у кого как выйдет, в зависимости от кондиции клиента. За парковку, да. За сервис вроде бы. Но не будь модного и маст хэв Языка Тролля, стоянки бы не было. Но это все меркнет по сравнению с происходящим на Санторини.

Закат на Санторини

Греки на этом острове приловчились превращать в брендовый продукт местный закат. И торговать им по всему миру. 

То есть тут дело большее, чем просто местные туристы выходят из номеров и идут смотреть на закат. Это понятно. Они выходят, да, при этом одеваются в вечерние наряды и занимают места в ресторанах с наиболее выгодными панорамными видами. Это все понятно. 

Но дело на Санторини поставлено гораздо шире, промоушен и маркетинг заката идет в международном масштабе: люди садятся в самолеты и летят из разных стран на остров РАДИ ЗАКАТА. То есть раскрутка такая, что закат – это атмосферное явление – становится целью поездки, к которой уже довеском идут все остальные сервисы. 

И вот такого я еще нигде не встречал. Толпы празднично одетых туристов заполняют улицы, рестораны и террасы, чтобы насладиться закатом, ради которого они прилетели и ради которого сделали затраты. Вот это – всем продажам продажа. И вы мне после этого будете говорить о неэффективности УТП?

Нет, я понимаю, к примеру, статуи острова Пасхи. Они все же потребовали трудозатрат, и, вообще, их больше нигде нет, они крутая загадка цивилизации. Хотя я собираюсь на остров Пасхи не ради статуй, а чтобы посмотреть на посадочную полосу для шаттла таких размеров, что она просто перечеркивает по диагонали весь остров. 

Но закат – вы вдумайтесь: кто-то копит весь год, отказывает себе в чем-то, планирует, покупает тур за уйму месяцев до самого тура и летит на Санторини смотреть на закат. Это же самый прекрасный кейс про продажи из всех, который я знаю.

История о том, что «невозможно продать»

Мне и раньше было смешно, когда мне говорили, что то или иное продать невозможно. А теперь еще смешнее, потому что я знаю, что можно. Было бы желание, мотивация и пылкая любовь к деньгам. До того, как я в сентябре собственной персоной поучаствовал в кейсе о закате на Санторини, главной моей историей о «невозможно продать» была вот эта.

«Это продать не получится» – сказал совет директоров, когда ему показали новые кроссовки. И был прав: кроссовки были баскетбольные и никто не понимал, зачем компании такой узкий сегмент – чуть шире, чем сегмент ласт для подводного плавания. Компания не работала на баскетбольном рынке и ничего про него не знала. 

Но хуже было то, что кроссовки были с конструктивным новшеством – воздушной подушкой, и кто купит этот сомнительный футуризм, было непонятно. Третий фактор вообще перечеркивал продукт: кроссовки были красными. 

По правилам NBА, для кроссовок существовало два цвета: черный и белый. То есть выйти в них на площадку было нереально, и вряд ли кто-то пошел бы в красных петушиных кроссовках по улице как лох. Тут все было ясно: эпик фейл, и все, что можно было сделать, – признать это. 

Но менеджеры продолжали лажать дальше. Они подписали продвигать кроссовки на баскетбольных матчах никому не известного новичка из Chicago Bulls, с которым не продлили контракты сперва Adidas, а потом Converse. Менеджеры лажовых кроссовок подписали с ним контракт на пять лет, хотя он и не сильно был заинтересован. 

За каждый выход спортсмена в красных кроссовках на игру компания платила NBA штраф $5 тыс. И это было последней каплей, ведь было понятно, что «это продать невозможно».

Что произошло дальше? 

Вся эта борзость плюс игра баскетболиста привели к тому, что спрос на кроссовки, которые невозможно продать, многократно превысил предложение.

Результат: кроссовки мы сегодня знаем как Air Jordan компании Nike. Игрока – как Майкла Джордана по прозвищу Его Воздушество. И до конца так и непонятно, кто кого создал: бренд – спортсмена или спортсмен – бренд. 

Air Jordan сегодня знают как одни из наиболее узнаваемых и легендарных кроссовок в мире, их линейка насчитывает уже 33 поколения, а началась с фразы: «Это продать невозможно». 

Оказывается, возможно. Вопрос только в том, что и как сделать для продвижения. Поэтому, если имеете продукт – продвигайте и продавайте. Даже если это закат. В особенности если это закат, или воздух Родины в бутылках, или песок Сахары в медальонах, или лунная дорожка на воде. Продвигайте и продавайте. Другого пути к успеху пока не придумали.

Но греки-то, а? Каковы жуки! И это не дает мне покоя.

Источник: Facebook Дмитрия Томчука